Зиннатулла Загидуллин: И больше века длится жизнь

В село Старые Чечкабы приехали только во второй половине дня: в Кайбицком районе у нас были и другие дела. Совершив поездку в эти края, подумали, что было бы большой ошибкой не познакомиться с Зиннатуллой Загидуллиным — 102-летним ветераном вой­ны. «Сказали, что приедете к часу дня, а вас до сих пор вас нет», — дважды позвонила его соседка Фарида Абзалова. Для ветерана, который работал на ответственных должностях и всегда держал слово, опоздать на час — это непостижимый поступок.

Земля — она круглая...

Протягиваю руку, чтобы поздороваться с аксакалом. Он улыбается и обнимает меня за плечи.
— Из какой стороны будешь?
— Моя мама из Кайбицкого района, — отвечаю я.
— Из какой деревни, ну-ка?
Оказалось, он хорошо знал отца моей мамы. Они даже работали вместе. Как тесен мир!
— Мы с Гатой дружили. Он был очень прямолинеен, поэтому его расстреляли. Совсем молодым ушел из жизни. Его похоронили в 1954 году, если не ошибаюсь.
Так мы с дедушкой Зиннатуллой мгновенно «породнились». «Это же внучка Гаты!», — не раз говорил он обо мне. Мне, которая ни разу в жизни не видела своего деда, аксакал показался особенно родным: я нашла в нем даже черты деда Гаты.
Зиннатулла Загидуллин прожил достойную жизнь. Он — человек, реализовавший все задачи, которые должен выполнить мужчина, тот, кто благополучно вернулся с Великой Отечес­твенной войны. Понятно, что, прожив более ста лет, он пережил многое: и трагедии, и потери. Потому я записала самые душевные моменты из рассказа моего собеседника А он знает много. Помнит все!

На строительство 
оборонительного рубежа!

Зиннатулла Загидуллин родился в Старых Чечкабах. Семь классов учился в родном селе. Затем подросток поступил в казанский меховой техникум. В 1940 году окончил учебное заведение и вернулся в родное село, работал в колхозе. С началом войны его назначили председателем сельского совета. На тот момент юноше был 21 год. Осенью 1941 года по приказу Государственного комитета обороны СССР было принято решение срочно построить оборонительную линию — противотанковые траншеи для защиты от противника.

— Как только вышел приказ, первым делом в нашей Старочечкабской школе организовали штаб, — вспоминает Зиннатулла Аухадуллович.
Осенью 1941 года немцы большими силами продвигались к Москве. Чтобы не допустить врага к Волге и Казани, 13 октября Государственный Комитет обороны СССР принял решение срочно возвести оборонительный рубеж для защиты от вражеских танков. В Казани был создан специальный Комитет обороны, перед которым была поставлена задача: принять меры к обороне, окружить Казань обводом противотанковой траншеи.
В рытье окопов в Заволжье принимали участие несколько сотен тысяч человек из 28 районов республики, высших и средних специальных учебных заведений города Казани. Для противостояния танкам был вырыт 331 километр окопов, сооружено 392 наблюдательных пунк­та, 98 скрытых огневых точек, 56 дальнобойных зенитных точек, 419 землянок. В строительстве окопов участвовали жители Тетюшского, Камско-Устьинского, Апастовского, Буинского и Кайбицкого районов. Работающим выдавалось по 600 граммов хлеба в день, немного крупы и муки для выпечки. Более 70 процентов строителей были женщинами. В село ежедневно приезжали люди из Казани и других отдаленных районов, иногда по две сотни человек. Каждого из них я расселял по квартирам. Подсчитав, цифры писал на воротах: сколько человек живет в каждом доме.
— А ваши односельчане соглашались впускать в свои дома столько чужих людей? — интересуюсь.
— Доченька, а кто их спрашивал. Отказать было нельзя, был приказ, который нужно выполнить, и точка. Приезжающих размещали в клубе, библиотеке. Многих отправляли в соседние села. Среди них были и те, чьи имена сейчас известны — Адель Кутуй, Гумер Баширов, еще два писателя, но сейчас не вспомню их имена. Я поселил этих писателей в доме, хозяева которого жили довольно бедно. Принес керосиновую лампу, которую называли «слепой» за неяркий свет. Именно там Адель Кутуй написала свое стихотворение «Слепая лампа». Для выпечки хлеба для строителей открыли пекарню, привезли орудия труда и врачей, заболевших отправляли обратно домой.
Не раз приходилось слышать от детей военных лет, что жителям в то время запрещалось освещать дома. Это делали для укрытия от врага. В Старых Чечкабах также дежурили по ночам. «Мы заходили в дома, где зажигали лампы и делали замечание», — продолжил Зиннатулла Аухадуллович.

«Прощайте, родные»

Из истории мы знаем — строительство Казанского обвода, как и было запланировано, выполнили в полном объеме. И в марте 1942 года участников строительства отправили по домам.
Когда жизнь в селе пошла свом чередом, Зиннатуллу Загидуллина вызвали в военкомат и вручили повестку на фронт. И молодой человек в октябре 1942 года покинул родную деревню.
— Сначала на спецкурсах в Казани нас обучали медбратскому делу, — сказал собеседник. — В январе 1943 года направили в Мос­кву. После этого распределили по разным местам. Нашу группу увезли в город Ржев. Когда мы приехали, город был разрушен. Выкопали окоп и расположились там. Только через три дня мы смогли поесть. Через неделю нас погрузили в грузовики и увезли в Елецк. Служил я во втором минометном батальоне 1243-го полка 371-й дивизии.
В истории Великой Отечес­твенной войны есть решающие события, одно из которых — битва на Курской дуге. Спецоперация, начатая 5 июля 1943 года, продолжалась до 23 августа. Ее целью было сначала защитить от врага город Курск, затем спасти город Орел, после чего освободить от немцев Белгород и Харьков. Это была грандиозная победа Советской Армии. В мировой истории она также известна как крупнейшая танковая битва.
Именно туда попадает Зинннатулла Загидуллин.
— С пятого июля немцы с трех часов утра до восьми часов вечера беспрерывно обстреливали территорию между Белгородом и Харьковым, — сказал он. — Не было возможности соединить города. 12 июля наш эшелон перешел в контрнаступление. В результате немцы были вынуждены отступить. Во время непрерывной семичасовой бомбардировки Харькова погибло много солдат. Никогда не забуду: смотрю, снаряды летят на меня. «Если суждено, выживу», — промелькнуло в моей голове, и, оставив миномет, прыгнул в другую сторону. Через считанные секунды бомба упала на мой миномет и взорвалась.

Случило чудо

Зиннатулла Загидуллин получил тяжелую травму левой руки и правого ребра. Десятки таких раненых были помещены в Харьковский госпиталь. После незначительного выздоровления их отправили в Москву. Но в поезде у Зиннатуллы повысилась температура, перстали ходить ноги. В итоге по приказу командира молодого солдата оставили долечиваться в Воронежской области.
— 20 декабря 1943 года я прибыл в Уфимский госпиталь. Еще не мог ходить. Врач, который ухаживал за мной, оказался земляком. Он сказал, что у меня простуда, из-за чего не могу ходить. Так как желание вернуться домой было очень велико, поначалу я долго стоял у кровати. Затем пытался передвигаться с помощью костылей. Спасибо сотрудникам госпиталя, очень помогли. Оказывается, научиться ходить заново на удивление сложно, — продолжил свой рассказ фронтовик.
Чудом уцелевшего солдата в январе 1944 года временно освободили от военной службы и на шесть месяцев отправили на родину. Зиннатулла, вернувшийся в родное село с тростью, через полгода, хотя и не бегал, стал твердо ходить на ногах. Через шесть месяцев поехал в военкомат. Хирург по фамилии Усанов, видя, что раны у солдата не зажили, продлил отпуск еще на месяц. Сказал, что сами пригласят.
— Ни через месяц, ни через два повестка не пришла, — говорит ветеран. — Я уже начал переживать из-за этого, но сам в военкомат пойти не решился. Ведь знаю, что такое война. Наконец стало известно, что она закончилась. Я пошел к районному комиссару, чтобы привести документы в порядок. Поначалу он меня стал по-страшному ругать, как будто я скрывался: «Ты думал о последствиях?». Начали искать мои документы, а их нет. Нашли только после того, как весь военкомат поставили на ноги — они лежали в рабочем шкафу хирурга, который меня осматривал!
Как не назвать это чудом?! Если бы врач не забыл документы раненого солдата, Зиннатулла снова отправился бы на фронт. А там, кто знает...

«Лучше всего в своем доме»

Зиннатулла Аухадуллович сегодня живет один. Впрочем, говорить так не совсем верно: по соседству живет дальняя родственница Фарида Абзалова. Несколько раз в день она заходит проведать дедушку, готовит еду. Восемнадцать лет прошло, как не стало его супруги Асии. Они воспитали пятерых детей.
— Пробовал жить и в городе у детей, — делится Фарида Абзалова. — Вот уже вторую зиму остается в своем доме. В городе ему не нравится. Дети приглашают его к себе, но ему хочется быть в своем доме.
— В городе я старею, — засмеялся дед Зиннатулла. — Слава Богу, я еще на ногах, у меня есть Фарида, она мне как дочь. Постоянно навещают меня и из районной администрации, приезжают дети. В вашем городе нет ничего хорошего. Все люди привязаны к телефонам. Друг с другом не общаются. В деревне все тебя знают, интересуются.
Как уже сказала, Зиннатулла Загидуллин работал на ответственных должностях в районном финансовом отделе. Выйдя на заслуженный отдых, около десятка лет исполнял обязанности муллы в мечети села. В их роду нет долгожителей. «Бог даровал мне такую долгую замечательную жизнь, за что я Ему очень благодарен», — говорит собеседник.
Жители района, любя, его называют кайбицким «Альмандаром». На самом деле, он такой же смелый и обаятельный, как и герой Туфана Миннуллина. Старость не отняла у него ни красоты, ни разума. После знакомства с его жизнью и прошлым возникла мысль, что ангелы оберегают его и наделяют силой. Иначе никак...

Руфия Фазылова,
журнал «Татарстан»