Дочь ветерана Великой Отечественной войны из Старого Тябердина принесла в редакцию воспоминания отца

_{Забрали все}

«Отца я потерял, когда учился в третьем классе, - писал папа. - Его, председателя комитета бедноты села, бывшего донбасского шахтёра, с шестнадцати лет - участника первой мировой, красноармейца-пулемётчика, прошедшего всю гражданскую, по доносу и подставе односельчан, как участника Каменев-Зиновьевского заговора, уводили утром 17 апреля, когда я шёл в школу. Он поднял меня над собой и опустил. Я остался стоять на мосту.

Мама, сама сирота с десяти лет, успевшая к тому времени потерять мать, сестру, отца, похоронить четверых малолетних детей, не плакала. А может и плакала…

У нас забрали всё имущество, кроме избы.

Через много лет мама сказала: «Бог всё видит, и никто из тех, кто безвинно отправил его в тюрьму, добром не кончил».

Ей, ровеснице века, тогда было тридцать восемь лет, моей бабушке - 78, а сестре Марии - восемь. Мама два раза ездила в Казань к отцу, точнее, ходила пешком из деревни до Канаша, затем на товарняках до Свияжска, потом по льду до тюрьмы.

Вскоре пришло известие, что отец умер в тюрьме №1. Ему было сорок три года. Где похоронен, узнать не смогли. Реабилитирован после.

Последний военный призыв

Помню, во время войны мама с сестрой возили на санках и на ручной телеге гнилую картошку, выброшенную с крахмального завода в деревне Инели это в десяти километрах от нас, чтобы как-то прокормиться. А я, оставшись без отца, всё детство и юность проходил босоногим в подпасках. Учиться в школе начинал в октябре, когда выпадал снег. Учился хорошо, и мне разрешали.

А в октябре сорок четвёртого вместо школы, нас, семнадцатилетних, мобилизовали. Последний военный призыв. На лошадях добрались до Буинска, потом по железной дороге в Ульяновск. Там меня направили в военное училище, где я проучился две недели, пока не пришла из деревни бумага, что я - сын «врага народа»… Потом нас учили быть солдатами. Жили всю зиму в сырых землянках. А в конце апреля сорок пятого погрузили в эшелоны для отправки на войну. И тут объявляют, что она кончилась. Такое счастье словами трудно передать… Мне было тогда семнадцать лет с половиной…

Остался в живых

Потом была Западная Украина, где зверствовали «бендеровцы». Бывало, идём, прочёсываем лес после их очередной «вылазки», никого вокруг …и вдруг парень, который шёл рядом, падает замертво - это выстрелили из «норы», замаскированной под кочку или куст…

Помню, как за ночь поседел наш капитан, когда обнаружил дома убитых и сложенных друг на друга, как дрова, жену и детей…

Мне повезло тогда - я остался в живых. Потом пять лет служил в оцеплении на Тоцком ядерном полигоне - это печально известный «Маяк». На урановом руднике работали военнопленные утром их спускали в шахту, после смены обратно на «гора» выходила только треть…

Через семь лет службы вернулся домой. Когда подходил к деревне со стороны Камылова, мать работала в поле, узнала меня издалека. До сих пор стоит перед глазами, как она бежит ко мне…

Дома - разруха, старая изба и три женщины. Хотел уехать обратно туда, на полигон на заработки. Собрал чемодан. Но бабушка - худенькая и маленькая, как девочка, со слезами встала передо мной на колени, и я не смог перешагнуть порог. В её лице судьба опять спасла меня от смерти, на этот раз от страшной аварии на том полигоне «Маяк» в пятьдесят третьем…

До Волги дошли трое - татарин, русский и чуваш

Она же, судьба, спасла когда-то и моего деда - моряка Черноморского флота, когда он тонул в Японском море после боя. Сначала их подобрали пираты-каннибалы. Съесть не успели - отбили японские моряки и передали России. Наши своим ходом добирались от Владивостока до родных мест. До Волги дошли трое - татарин, русский и чуваш. Шли всю весну и лето…

Дед потом женился на девочке, которой ещё в рекрутах надкусил мочку уха и обещал, что приедет за ней. Такая «мода» тогда была. Бабушка потом рассказывала нам, что когда дед дошёл до дома, у него не то, что сапоги, даже ступни ног были истоптаны до костей.

Не дай бог узнать, что такое война

В итоге дед Степан прослужил в армии тринадцать лет вместо двадцати пяти. Мы с отцом служили в армии по семь лет, три моих сына по два года, а четвёртый Сергей - профессиональный военный. Судьба тоже благоволила к нему, хотя и его не минули ни Чечня, ни Афганистан …

Я был водителем, кочегаром, плотником, комбайнером, поднимал целину. После техникума работал в родной школе - учил старшеклассников водить трактора.

А в том далёком пятьдесят третьем у меня родилась старшая дочь. Всего мы с женой Марией вырастили шестерых. Помогли всем получить высшее образование, о чём я сам мечтал когда-то. Я горжусь своими детьми. Надеюсь, что ни им, ни их потомкам не суждено будет узнать, что такое война…»

Отца нет уже восемь лет. А всё кажется, что он сидит дома у окна и ждёт нашего приезда. А потом мы будем пить чай, а он будет вспоминать о былом…